Итак, лето 1965 года, школа позади, встала проблема - куда идти дальше?
Школу мне удалось закончить с серебряной медалью, потому при поступлении в ВУЗ сдавать нужно было всего один экзамен, то есть мне удалось бы поступить в любое высшее учебное заведение, при умеренном конкурсе, конечно.
А куда поступать?
Отец как умный человек советовал мне поступать в Шадринский пединститут, но как я мог поступать в какое-то уж совсем невзрачное учебное заведение? После обретения свободы по случаю окончания школы тянуло подальше, на "узловые станции". Тем более, что совсем неподалеку находились большие города Курган, Челябинск, Свердловск. Они манили своим масштабом, доступностью прелестей большого города, казавшейся безграничной свободой...
На выбор ВУЗа повлияло еще и то, что на экзамене по литературе мне удалось написать сочинение «на отлично». Мной была выбрана свободная тема, где было возвышенно описана профессия строителя, возводящего дома прямо к солнцу!
В этом месте надо непременно рассказать о том, что умение, а точнее сказать, навык написания сочинений мне привила все та же любимая моя учительница Михалева Анна Александровна.
Как-то во время написания очередного литературного опуса по не помню уже по какой теме, скорее по одному из классиков, по причине не совсем серьёзного его изучения, после первых трудно вымучиваемых строчек мне все это «канцелярское словоблудие» быстро надоело, и я начал писать то, что мне в голову взбредало. Естественно, я не уходил от темы, но выбрал совершенно свободный стиль, добавляя в описание свои личные рассуждения, фантазии и прочее. Почуяв, что пишется непривычно легко, я исписал не одну и не пару страниц тетради. Как выразился классик «Остапа понесло». Сдавая сочинение учительнице, заведомо знал, что как и раньше, получу свою привычную четверку, а то и тройку, потому забыл про свой опус мгновенно и навсегда.
На следующем уроке Анна Александровна вела обычный разбор наших "шедевров", начиная от посредственных, попутно зачитывая отдельные кусочки повествований. Уровень работ все более поднимался, но было странно, что оценки моего труда все не было, Уже были зачитаны прекрасные анализы работ классика нашими отличницами Людой Зайковой, Лорой Черемных, Наташей Подколзиной, а анализа моей писанины все не было! Я стал подозревать, что грядет величайший разнос. Напрягся... Наконец, учительница взяла последнюю тетрадь... мою... и я сразу вспотел. Ну, сейчас начнется! Да и класс напрягся. Чтобы после сочинений отличниц читали еще чьи-то - это к беде!
Беда и случилась, но другая. После того, как учительница своим удивительным по тональности и проникновенности голосом,сама почему-то волнуясь, зачитала все мое сочинение полностью, а некоторые места повторила дважды, а в конце подняв тетрадь над головой, воскликнула, что такого сочинения она ждала от нас давно и наконец хотя бы от одного дождалась - я... невольно сполз под парту.
Стало понятно одно - такого позора мне точно не простят! Три десятка пар удивленных глаз смотрели на меня, а я... Думаю, что костер позора на моей физиономии пылал очень даже ярко.
Но к моему величайшему удивлению все обошлось. Хотя меня обзывали по-всякому, но не слишком обидно. Даже заклятая троица Мусс-Грибова-Акулова почему-то не сильно издевались, как ни странно.
Удивительно, но пережив все это, я с тех пор затруднений с написанием сочинений не испытывал, появилась легкость в выражении мыслей и размышлений, потому и экзаменационное сочинение вызвало затруднение только в выборе темы. Но выбрав свободную тему, я уж развернулся. Как к тому времени умел. То есть на "отлично".
Школу мне удалось закончить с серебряной медалью, потому при поступлении в ВУЗ сдавать нужно было всего один экзамен, то есть мне удалось бы поступить в любое высшее учебное заведение, при умеренном конкурсе, конечно.
А куда поступать?
Отец как умный человек советовал мне поступать в Шадринский пединститут, но как я мог поступать в какое-то уж совсем невзрачное учебное заведение? После обретения свободы по случаю окончания школы тянуло подальше, на "узловые станции". Тем более, что совсем неподалеку находились большие города Курган, Челябинск, Свердловск. Они манили своим масштабом, доступностью прелестей большого города, казавшейся безграничной свободой...
На выбор ВУЗа повлияло еще и то, что на экзамене по литературе мне удалось написать сочинение «на отлично». Мной была выбрана свободная тема, где было возвышенно описана профессия строителя, возводящего дома прямо к солнцу!
В этом месте надо непременно рассказать о том, что умение, а точнее сказать, навык написания сочинений мне привила все та же любимая моя учительница Михалева Анна Александровна.
Как-то во время написания очередного литературного опуса по не помню уже по какой теме, скорее по одному из классиков, по причине не совсем серьёзного его изучения, после первых трудно вымучиваемых строчек мне все это «канцелярское словоблудие» быстро надоело, и я начал писать то, что мне в голову взбредало. Естественно, я не уходил от темы, но выбрал совершенно свободный стиль, добавляя в описание свои личные рассуждения, фантазии и прочее. Почуяв, что пишется непривычно легко, я исписал не одну и не пару страниц тетради. Как выразился классик «Остапа понесло». Сдавая сочинение учительнице, заведомо знал, что как и раньше, получу свою привычную четверку, а то и тройку, потому забыл про свой опус мгновенно и навсегда.
На следующем уроке Анна Александровна вела обычный разбор наших "шедевров", начиная от посредственных, попутно зачитывая отдельные кусочки повествований. Уровень работ все более поднимался, но было странно, что оценки моего труда все не было, Уже были зачитаны прекрасные анализы работ классика нашими отличницами Людой Зайковой, Лорой Черемных, Наташей Подколзиной, а анализа моей писанины все не было! Я стал подозревать, что грядет величайший разнос. Напрягся... Наконец, учительница взяла последнюю тетрадь... мою... и я сразу вспотел. Ну, сейчас начнется! Да и класс напрягся. Чтобы после сочинений отличниц читали еще чьи-то - это к беде!
Беда и случилась, но другая. После того, как учительница своим удивительным по тональности и проникновенности голосом,сама почему-то волнуясь, зачитала все мое сочинение полностью, а некоторые места повторила дважды, а в конце подняв тетрадь над головой, воскликнула, что такого сочинения она ждала от нас давно и наконец хотя бы от одного дождалась - я... невольно сполз под парту.
Стало понятно одно - такого позора мне точно не простят! Три десятка пар удивленных глаз смотрели на меня, а я... Думаю, что костер позора на моей физиономии пылал очень даже ярко.
Но к моему величайшему удивлению все обошлось. Хотя меня обзывали по-всякому, но не слишком обидно. Даже заклятая троица Мусс-Грибова-Акулова почему-то не сильно издевались, как ни странно.
Удивительно, но пережив все это, я с тех пор затруднений с написанием сочинений не испытывал, появилась легкость в выражении мыслей и размышлений, потому и экзаменационное сочинение вызвало затруднение только в выборе темы. Но выбрав свободную тему, я уж развернулся. Как к тому времени умел. То есть на "отлично".
Так
вот, эта тема "строители возводят дома прямо к солнцу" и толкнула
меня выбрать Челябинский политехнический институт, да еще и факультет
промышленно-гражданского строительства (ПГС)!
Сказать, что мои родители были в шоке, значит, ничего не сказать. Маму
страшило, что я не поступлю, бабушку пугало, что уж больно далеко пирожки
домашние высылать, а отец почему-то сильно опечалился и в основном
отмалчивался. Только позже я понял, почему - не по разуму рвение! Он-то точно
знал, что никакой я не строитель, возня с растворами, кирпичами и теодолитом
точно не по мне. Не зря он в летние каникулы гонял меня и на завод слесарить и
токарить, и волокуши тягать на конях, и на разгрузку вагонов спроваживал, да и
по дому множество работ были на мне. Ему ли не знать, каким концом у меня руки растут
и к какому месту мозги привязаны?
Но к поездке на абитуриентский промысел в Челябинск он решился все же ехать со мной. Как оказалось, все случилось просто и без осложнений. Физику я сдал на отлично, тут же меня определили в общежитие, выдали абонемент в библиотеку, декан лично пожал руку и выразил надежду, что с учебой у меня затруднений не будет. Погуляв по городу, мы с отцом прибыли домой победителями,
Мне
тогда казалось, что все страхи позади, я поступил, а дальше будут только одни
счастливые моменты...
 |
| Челябинский политехнический нынче |
Но к поездке на абитуриентский промысел в Челябинск он решился все же ехать со мной. Как оказалось, все случилось просто и без осложнений. Физику я сдал на отлично, тут же меня определили в общежитие, выдали абонемент в библиотеку, декан лично пожал руку и выразил надежду, что с учебой у меня затруднений не будет. Погуляв по городу, мы с отцом прибыли домой победителями,
 |
| Общежития слева |
***
Мне
хочется в этот раздел "Поступление" добавить и сентябрь, потому как
конкретно учеба началась с октября. А сентябрь полностью оказался
"картофельным". В те годы студентов в сентябре всем составом увозили по
колхозам и совхозам на уборку картофеля. Это время вроде бы никак к теме
"поступление в ВУЗ" не отнесешь, но, на самом деле, на картошке
поступление продолжалось и довольно действенно!
Осень
1965 года. "Выслали" нас в какой-то совхоз под Челябинском. Помню,
что Челябинск был виден прямо с поля, значит, совхоз располагался неподалеку. Расселили
студенческую орду, как нам сказали, в пионерском лагере. Было странно и
неприятно, что ни быт, ни питание никак не были организованы. Поначалу я спал,
например, в углу на соломе. Другие спали на каких-то нарах, укрытых тряпьем,
кто-то раздобыл железные койки и ночью громко ерзал на их железном скелете.
Кормили совсем плохо. О супе или котлетах приходилось только мечтать. Давали
какую-то баланду и немного зелени. Это потом, присмотревшись, мы поняли, что
живем далеко не в пионерском лагере, хотя и на ЛПЗ (лагерь предварительного
заключения) он был не похож. Потом, правда, что-то немного наладилось, но не
так уж и разительно.
Но уж работать-то заставляли в полную силу!
Как оказалось, под Челябинском есть бескрайние поля, которые обрываются прямо в горизонт. И все эти поля засажены картошкой! Мало того - совхоз был немецким! Т.е. в центральном селе жили обрусевшие немцы, естественно и руководили совхозом немцы. А немецкий порядок, сами знаете...
Работа была организована так: трактор с утра выдирал картофель из земли, автопогрузчик разбрасывал по полю железные решетчатые контейнеры по два куба каждый, мы собирали картофель с поля и высыпали в эти контейнеры. Их куда-то увозили, привозили пустыми и снова разбрасывали по полю. И конца этому не было... точнее, конец был - это конец того рядочка, на который тебя распределял бригадир, а конец рядочка был за горизонтом!
В первые же рабочие дни нам было четко, по-немецки, указано, что отлынивать и сачковать себе дороже, Машины, чтобы отвезти нас "на зону" к концу рабочего дня приходили, но... ждали и не двигались, дожидаясь, пока отстающие закончат убирать с последнего рядка! Как же вначале от нас доставалось тем, кто оказывался в отстающих! Но потом мы сообразили, что можно все выполнять в срок и без отстающих - просто не собирать всю картошку, а закапывать мелочь в землю. Тем более, что особого контроля за этим не было. Казалось бы, но нет!
Но все
же уставали мы зверски! Поле огромное, до ближайшего леска топать да топать,
перекусить негде, ладно хоть воду подвозили. В первые дни народ был в шоке - а
где туалеты? Для того, чтоб сходить "по малому", а тем более "по
большому", приходилось организовываться в кружки спиной внутрь, где
несчастный совершал свои естественные необходимости. Были отчаянные, особенно
девушки, кто осмеливался сбегать "в кустики", но "в свете немецкой
организации труда" они сразу же становились отстающими со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Но... чуть позже народ, за счет перехода путем
тупого труда на более низший уровень развития, перестал стесняться, и ведро, а
даже и черенок лопаты стали теми прикрытиями, за которыми совершать телодвижения,
соответствующие внутренним позывам организма, стало обычным делом.
В общем, как выразился наш староста, "немчура вымещала на нас поражение своих соплеменников по-полной!".
Да и с перекусом стало легче, когда пытливые умы нашли в лесах плантации грибов. Посыльные приносили ведра дикоросов, вокруг этих перевернутых вниз жаровен разжигался костер, и как только лисички внутри ведра спекались, по сигналу дежурного народ сбегался к "столу", в один миг уничтожая спекшуюся грибную вкуснятину. Да еще с картофельными печенками!
Находчивость на голодный желудок расцветает, как все знают, во всей своей красе! Например, походы за гусятиной к ближайшему озеру вошла в расписание: еженощные походы с городошными битами к ближайшему водоему постепенно вошел в норму. Процесс был таким: студенческая банда, стараясь не шуметь, подбиралась к озеру и прислушивалась. Стоило только поблизости одному из гусаков гоготнуть, прочищая горло, как тут же в его сторону металось несколько бит. Если за этим слышался хорошо узнаваемый хруст переломленной гусиной шеи, то тут же на то место устремлялась пара пловцов. Стая гусей, как ни странно, разлеталась в стороны бесшумно. Если парням удавалось в темноте найти добычу, и она притаскивалась к берегу - пир был обеспечен! Гуся, ощипывая прямо на ходу, тащили в лес, разжигался костер, тушу - а немецкие гуси жирные! - нанизывали на вертело, хорошо обжигали в огне, чтобы перья с пухом сжечь и создать корочку для сохранности жира. Изжаренный гусь всегда уничтожался так, что найти хоть косточку было очень даже затруднительно.
Мало того! Кто-то нашел - или просто вернул народу должок! - вполне надежную флягу, которая тут же была определена по прямому назначению - на изготовление цимуса! Фляга с брагой, зарытая в ближайшем леске в землю, ежедневно пополняемая сахаром и экспроприированными в немецких садах яблоками, через пару недель начинала исторгать такие позывы, что поход за гусем становился просто наиважнейшей необходимостью...
Вкус запечённой над костром гусятины и бражки до сих пор исторгает из моих ротовых желез наивкуснейшие ассоциации!
Но как же без происшествий?!
Один раз, когда мы осмелились устроить праздничный выходной, расселись вокруг уже испеченного гуся и подтащили к «столу» желанную флягу, предвкушая счастье обладания вкуснятиной... из леса выползла баба Яга с клюкой. Откуда она вылезла, осталось загадкой, но то, что она явно что-то унюхала и направила свои костыли в нашу сторону, было очевидно. Что делать?
Паника длилась мгновение. Мой сосед вскочил, сбросил штаны и, повернувшись к Яге тем местом, где спина теряет свое благородное название, показал ей свой нетощий зад. Тут же к нему присоединилось еще несколько антифасов, изображая явно то, чем занимаются люди в лесу при испорченном пищеварительном процессе. Старая карга замерла как Кащеем пораженная, затем развернулась и рванула к лесу с такой скоростью, которой мог бы позавидовать не один спринтер!
Гусь, бражка и спринтерский рывок неудачной горбатой сыщицы так нас позабавили, что мы выхлестали чуть не всю флягу и уклались спать, где нас свалила хмельная сила. Я, например, проснулся от удара осы, потому что удрыхся в положении прогнувшись прямо на пеньке с осиным гнездом!
А один раз доведенный до голодного отчаянья студотряд все кагалом двинулся на прополку фруктового сада, заботливо выращенного для нас трудолюбивой немчурой. Вот это была картина: дорога с движущейся по ней человеческой массой с более чем парой сотен горланящих студентов, каждый из которых хрустел яблоками, доставаемыми из-за наполненной сверх меры пазухи - пятая серия "Войны и мира"! Пока мы грабили сад, немчура молчала, видать, поняла, что с разъяренной голодной толпой русских ей не совладать. А когда чуть позже совсем даже небольшая часть нашего отряда вошла в немецкий поселок, опрятно украшенный мраморными дорожками, исключительно ради посещения тамошнего кинотеатра, то не встретила на опрятных улицах ни души!
Жизнь,
казалось бы, налаживалась.
Но противник все же отомстил нам!
Когда мы закончили уборку картошки на этом безграничном поле, вернулись домой якобы победителями, утром опять были загружены в грузовики и... доставлены на то же поле! Наши рядки, куда мы ретиво зарывали обрыдлевшую хуже некуда мелкую картошку - были вспаханы по-новой! Все поле покрывала наша, доселе спрятанная нами, мелкая часть урожая! И собирать ее пришлось уже в мешки, а потом таскать, кряхтя, до стоящего поодаль грузовика! И ведь начальство института нисколько этому не препятствовало!
Такие были времена!
Но уж работать-то заставляли в полную силу!
Как оказалось, под Челябинском есть бескрайние поля, которые обрываются прямо в горизонт. И все эти поля засажены картошкой! Мало того - совхоз был немецким! Т.е. в центральном селе жили обрусевшие немцы, естественно и руководили совхозом немцы. А немецкий порядок, сами знаете...
Работа была организована так: трактор с утра выдирал картофель из земли, автопогрузчик разбрасывал по полю железные решетчатые контейнеры по два куба каждый, мы собирали картофель с поля и высыпали в эти контейнеры. Их куда-то увозили, привозили пустыми и снова разбрасывали по полю. И конца этому не было... точнее, конец был - это конец того рядочка, на который тебя распределял бригадир, а конец рядочка был за горизонтом!
В первые же рабочие дни нам было четко, по-немецки, указано, что отлынивать и сачковать себе дороже, Машины, чтобы отвезти нас "на зону" к концу рабочего дня приходили, но... ждали и не двигались, дожидаясь, пока отстающие закончат убирать с последнего рядка! Как же вначале от нас доставалось тем, кто оказывался в отстающих! Но потом мы сообразили, что можно все выполнять в срок и без отстающих - просто не собирать всю картошку, а закапывать мелочь в землю. Тем более, что особого контроля за этим не было. Казалось бы, но нет!
 |
| Вот эти проклятые контейнеры! |
В общем, как выразился наш староста, "немчура вымещала на нас поражение своих соплеменников по-полной!".
Да и с перекусом стало легче, когда пытливые умы нашли в лесах плантации грибов. Посыльные приносили ведра дикоросов, вокруг этих перевернутых вниз жаровен разжигался костер, и как только лисички внутри ведра спекались, по сигналу дежурного народ сбегался к "столу", в один миг уничтожая спекшуюся грибную вкуснятину. Да еще с картофельными печенками!
Находчивость на голодный желудок расцветает, как все знают, во всей своей красе! Например, походы за гусятиной к ближайшему озеру вошла в расписание: еженощные походы с городошными битами к ближайшему водоему постепенно вошел в норму. Процесс был таким: студенческая банда, стараясь не шуметь, подбиралась к озеру и прислушивалась. Стоило только поблизости одному из гусаков гоготнуть, прочищая горло, как тут же в его сторону металось несколько бит. Если за этим слышался хорошо узнаваемый хруст переломленной гусиной шеи, то тут же на то место устремлялась пара пловцов. Стая гусей, как ни странно, разлеталась в стороны бесшумно. Если парням удавалось в темноте найти добычу, и она притаскивалась к берегу - пир был обеспечен! Гуся, ощипывая прямо на ходу, тащили в лес, разжигался костер, тушу - а немецкие гуси жирные! - нанизывали на вертело, хорошо обжигали в огне, чтобы перья с пухом сжечь и создать корочку для сохранности жира. Изжаренный гусь всегда уничтожался так, что найти хоть косточку было очень даже затруднительно.
Мало того! Кто-то нашел - или просто вернул народу должок! - вполне надежную флягу, которая тут же была определена по прямому назначению - на изготовление цимуса! Фляга с брагой, зарытая в ближайшем леске в землю, ежедневно пополняемая сахаром и экспроприированными в немецких садах яблоками, через пару недель начинала исторгать такие позывы, что поход за гусем становился просто наиважнейшей необходимостью...
Вкус запечённой над костром гусятины и бражки до сих пор исторгает из моих ротовых желез наивкуснейшие ассоциации!
Но как же без происшествий?!
Один раз, когда мы осмелились устроить праздничный выходной, расселись вокруг уже испеченного гуся и подтащили к «столу» желанную флягу, предвкушая счастье обладания вкуснятиной... из леса выползла баба Яга с клюкой. Откуда она вылезла, осталось загадкой, но то, что она явно что-то унюхала и направила свои костыли в нашу сторону, было очевидно. Что делать?
Паника длилась мгновение. Мой сосед вскочил, сбросил штаны и, повернувшись к Яге тем местом, где спина теряет свое благородное название, показал ей свой нетощий зад. Тут же к нему присоединилось еще несколько антифасов, изображая явно то, чем занимаются люди в лесу при испорченном пищеварительном процессе. Старая карга замерла как Кащеем пораженная, затем развернулась и рванула к лесу с такой скоростью, которой мог бы позавидовать не один спринтер!
Гусь, бражка и спринтерский рывок неудачной горбатой сыщицы так нас позабавили, что мы выхлестали чуть не всю флягу и уклались спать, где нас свалила хмельная сила. Я, например, проснулся от удара осы, потому что удрыхся в положении прогнувшись прямо на пеньке с осиным гнездом!
А один раз доведенный до голодного отчаянья студотряд все кагалом двинулся на прополку фруктового сада, заботливо выращенного для нас трудолюбивой немчурой. Вот это была картина: дорога с движущейся по ней человеческой массой с более чем парой сотен горланящих студентов, каждый из которых хрустел яблоками, доставаемыми из-за наполненной сверх меры пазухи - пятая серия "Войны и мира"! Пока мы грабили сад, немчура молчала, видать, поняла, что с разъяренной голодной толпой русских ей не совладать. А когда чуть позже совсем даже небольшая часть нашего отряда вошла в немецкий поселок, опрятно украшенный мраморными дорожками, исключительно ради посещения тамошнего кинотеатра, то не встретила на опрятных улицах ни души!
 |
| Немецкий поселок до прихода студентов |
Но противник все же отомстил нам!
Когда мы закончили уборку картошки на этом безграничном поле, вернулись домой якобы победителями, утром опять были загружены в грузовики и... доставлены на то же поле! Наши рядки, куда мы ретиво зарывали обрыдлевшую хуже некуда мелкую картошку - были вспаханы по-новой! Все поле покрывала наша, доселе спрятанная нами, мелкая часть урожая! И собирать ее пришлось уже в мешки, а потом таскать, кряхтя, до стоящего поодаль грузовика! И ведь начальство института нисколько этому не препятствовало!
Такие были времена!
***
Но
работа работой, а именно там, в лагере и на поле, состоялось именно то
"поступление", какое в учебных условиях, в аудиториях и лабораториях,
вряд ли бы совершилось в полной мере. Мы сдружились так, что в дальнейшем все
праздники и не только встречали вместе. |
| ЧПИ 60-х |
Комментариев нет:
Отправить комментарий