Далматовиада. Глава III. Увлечения. Футбол.

- Ну, что, врежем сегодня друзьям-товарищам? 
Внештатный тренер, ветеран футбола, по совместительству футбольный арбитр, Петя Воронин, покручивая на пальце судейский свисток, хитро оглядывает нашу команду, готовящуюся к игре.
Мы, городская футбольная команда, сидим на лавках, сколоченных по периметру помещения, пристраивая поудобнее щитки на голени и обтаптывая бутсы. Ребята уже почти готовы, только Яшка рыжий (Устинов Женька, за свое мастерство получивший гордую кличку по имени Льва Яшина) еще натягивает гетры на свои чуть кривоватые ноги, да центровик Патрон – кумир мальчишек (время выдуло из памяти его имя-отчество, будто бы Толя Новоселов), топает по полу, пробуя шипы на новых бутсах.
- А? Как думаешь?

Петро подмигивает стоящему тут же с нами Ивану Лашову, тоже ветерану нашей Далматовской команды, дающему последние напутствия игрокам. Иван пожимает плечами, как бы говоря – трудно, мол, сказать, игра покажет. 
Володька Коуров, наш правый нападающий, заправляя футболку, говорит, ни к кому не обращаясь:
- Пас будет - разнесем катаезов. Не будет - просадим. 
Защитник Юрка, несколько раз подпрыгнув, на выдохе выдает:
- Ниче, надо косоглазого выбить (нападающий катайцев), тогда они по верхам стрелять начнут, а там-то им ловить нечего – небо наш, небо наш родимый дом!

Наконец, сгрудившись вокруг Адика Малышева, нашего тренера, мы выслушиваем «план» игры.
– Не лезьте на рожон! Растягивайте защиту по углам. Патрон, не суйся в толпу – отрывайся. Получишь пас – обводи и бей. Не дадут, откидывай Володьке. А ты – уже обращаясь к тому – гуляй недалече, будь на подхвате. Бейте под левую руку, у них ловила косоглазый, левый угол не тянет. Защита – ноги не жалеть! Свои – тем более!

За стенами шум все сильней. Народ собрался у выходных дверей часовни, готовясь встретить своих кумиров. Выйдя из раздевалки, мы тут же попадаем в плотное окружение своих фанатов. Мужики, смоля цыгарками, дружески улыбаются и тепло напутствуют игроков, а мальчишки, с рудом пролезая сквозь плотные ряды болельщиков, мечтают только об одном – прикоснуться к своим кумирам.
Важно вышагивая по зеленой траве, мы видим катайцев, что уже выстроились полукругом у ворот и пытаются разминать своего вратаря, пуляя в него единственным мячом, доставшимся им еще, видимо, от прежней команды, ибо траектория его полета больше похожа на след бычьей струи после водопоя. У нас мяч тоже не лучше, но где же в те годы их было взять? За воротами ребятишки восторженно ждут промахов бьющих, чтобы толпой ринуться туда, куда улетает мяч после удара какого-нибудь мазилы.
- Давай, Петро, свисти, а то на мыло отправим!
Самые нетерпеливые болельщики уже не могут усидеть, влезают на скамейки, и дымя самокрутками, начинают выкрикивать призывы судье, уложившему мяч в центре поля и готовящемуся впустить его в игру.
Но вот свисток – и игра началась!

Вверху слева А.Малышев - тренер.

Встреча давних друзей-соперников Катайцы – Далматовцы как всегда собрала полный стадион. Все скамейки заполнены народом. Мужики почем зря смолят цыгарками, женщины щелкают семечки, а пацанва вся сгрудилась за воротами катайской команды, ожидая, что именно в эти ворота будет забиваться большинство голов. Тут и там слышны выкрики:
- Покажите им, братцы! Патро-он, закати им пару-тройку банок! Петро, поверни свисток к гостям, продуй им уши! Зыря, ты у жонки своей трусы занял? Подвяжи под мышками! 
Игра идет с переменным успехом, но вот наша полузащита выцарапала мяч, удачно провела распасовку и вывела на ударную позицию Патрона.
- Патро-о-он! Уходи влево! Ну... ну...! Го-о-ол! Во дает - прямо в «паутину»!
Свист, крики... Народ на скамейках радостно шумит, в воздух летят фуражки и шляпы, за воротами ребятишки, подносчики мячей, прыгают и кричат от радости, галки, напуганные шумом со стадиона, взлетают в синее небо над сборочным цехом, и тоже керкают, будто радуются забитому голу. Кто-то не удержался и выбежал на поле, чтоб благодарно пожать голеадору руку, и тут же подхватил мяч и установил в центре поля, мол, хватит праздновать, давайте играть дальше!

(Непосредственность игры и болельщиков привносили такой незабываемый колорит, что впоследствии, бывая в больших городах, я обязательно спешил на футбол, чтобы опять окунуться в эту обворожительную атмосферу всеобщей радости, неудержимого острословия и полной свободы излияния эмоций!).

Стадион тех времен располагался на месте нынешнего сквера, у часовни. Там же были сооружены волейбольная, баскетбольная и городошная площадки. Не пустовали они никогда! 

Как только заводской гудок объявлял конец рабочего дня, как тут же разгорались неофициальные турниры всех мастей и уровней. Сражения шли «на вылет» - проигравшая команда тут же меняла состав за счет болельщиков, а тех всегда было огромное число, потому игры заканчивались обычно затемно. Площадки были вытоптаны так, что иной раз в пыли было и не разобрать, кто с кем играет. Играли «на честное слово», потому как судить редко кто осмеливался, иной раз за ошибки ему так перепадало, что браться за свисток желание пропадало навсегда.

Но уж футбольный матч всегда был всеобщим праздником! К этому дню и часовня, где была устроена футбольная раздевалка, оживала за счет толпящихся возле нее болельщиков, на углу стадиона начинал работать киоск с пряниками и морсом, а энтузиасты прихватывали с собой топоры и молотки с гвоздями, чтобы перед ходом действа отремонтировать скамейки, вкопанные вокруг поля. Мало кого волновало то, что поле было далеко не ровным, то там, то сям темнели коровьи «мины», а с угла на угол была протоптана тропинка, на которой нет-нет да и появлялась какая-нибудь просочившаяся сквозь дыру в ограде и торопящаяся в магазин нерасторопная бабка с кошелкой.

Игра меж тем становилась все злее, удары по ногам и толчки в спину все чаще заставляли судью хвататься за свисток. Доставалось и ему – за каждый взмах рукой в нашу сторону зрители начинали неистовствовать. Все – кроме судьи, конечно! – знали футбольные правила назубок.
- Ты, судила, смотри, куда свистишь! Мыларня по тебе плачет! Не можешь, дай другому посвистеть. 

И ведь доводили своими выкриками рефери-самоучку до бешества! Все чаще и чаще Петро свистел в сторону гостей, тем самым добавляя своей - и так немалой популярности! - еще один балл.
Проигрывая по ходу битвы, мы все же прижали гостей к их воротам, но мяч никак не находил дороги в сетку. Защитники противника штабелями ложились под мяч, пошла игра «кость в кость», судья метался между игроками, пытаясь разглядеть, кто кого бьет по ногам, но азарт игры захватил и его, свисток был возле рта, но дуть в него не давала скорость смены событий.
Наконец уж совсем откровенный тупой подкат в ноги Патрону судья не мог пропустить «мимо рта».
- Гони его с поля!
Кричит разъяренная торсида свистящему вершителю матча, справедливо – по их мнению! – полагая, что защитник катайцев только и вышел на поле затем, чтобы переломать ноги хозяевам игры.
– Задолбай их пеналями, пусть забудут про Яшкины ворота!
Зрители горячатся, страсти на поле вызывают в них бурное сопереживание. Все, что происходит на поле, находит в болельщицких сердцах самый активный отклик. Каждому кажется – будь он на месте этих кривоногих и дебильных кустарей, счет бы стал расти намного быстрее и только в нашу пользу. Зато каждый гол в ворота катайцев вызывает такой бурный восторг, будто мяч был запущен не в ворота, а в космос.

Но вот мяч установлен на «точке» (место одиннадцатиметрового шрафного удара), пострадавший – Патрон, естественно! – встает с земли, где он до этого прохлаждался, изображая зверя, убитого наповал, лениво поправляет мяч, отходит…
Стадион замирает. Вратарь, дико вращая глазами, пытается угадать место удара, но Патрон, будто никуда не торопясь, подходит к мячу… замах… и…
Буря восторга вздымает торсиду со своих мест! Го-о-о-ол!!! В то время, как вратарь кинулся в тот угол, куда вроде бы, судя по замаху, должен был влететь мяч, Патрон, придержав ногу всего лишь на мгновение, носком бутсы мягко переправляет мяч точно туда, где только что обретался несчастный хозяин ворот!
Трибуны беснуются! Любое искусство вызывает восхищение, но когда это происходит на родном футбольном поле, то тут зрители разворачиваются на всю катушку! 
- Вставай, ловила, простынешь! Иди, лучше, в своей калитке свиней лови! 
Народ счастлив! Не ради ли этого счастья они шли сюда – увидеть футбольные чудеса? Праздник на трибунах достиг своего апогея, зрители гнали нас вперед, к чужим воротам, ожидая очередных чудес.

Нам же на поле было не до выкриков болельщиков. После несправедливого, как ему казалось, одиннадцатиметрового, противник озлился, настырно наседал, не проявляя к хозяевам поля никакого уважения, а вырвать победу было ну просто необходимо! Ничья нас никак не устраивала. Ведь следующая игра в Катайске, а там торсида тоже не молчит. Там и судья будет другой, он так же, как и Петро, повернет свисток в одну сторону, да и тамошние «тиффози» тоже будут шумно приветствовать каждый удар по нашим ногам. Два проигранных матча наши болелы нам ни за что не простят! Потому бей, терпи и беги! 
И мы били, терпели и бежали.... как бы ни казалось, что сил уже нет совсем.
Победный гол Володька Коуров посвятил самому себе: сколько сотен раз он тренировал хитрющий финт, сколько потратил сил несчастного Яшки, раз за разом вызывая его на дуэль, причем голкипер должен был каждый раз изо всех сил мешать гелеадору исполнить его сумасшедший прием.
И вот оно – случилось! До финального свистка оставалось совсем уже ничего, и Володька решился – подхватил мяч, обвел одного, второго, вытянул вратаря соперника на себя и…

Рев на трибунах после забитого последнего гола был таким, что местное воронье окончательно уверовало в конец света и навсегда покинуло родные башни Успенского монастыря. Не дожидаясь, пока судья вытянет длинный свист по случаю окончания матча, народ повалил на поле, обнимаясь и целуясь с каждым, кто носил футболку, невзирая на ее цвет. 
Но вот и финальный свисток. Петро, вначале безуспешно пытаясь вернуть торсиду на скамейки, в конце концов махнул рукой и объявил окончание матча. Тренер Малышев зазывает нас в кучу у центра поля, мы устало бредем к центральному кругу и думать о том, что мы все же выцарапали победу, сил нет совсем.

Петр Воронин слева в шляпе. Справа Иван Лашов.

Меж тем народ вовсю чествует своих героев. Вовка, забивший победный гол, уже летает над поднятыми руками, Патрона мужики, звеня стаканами, уже потащили за угол часовни, откуда-то появились банки с морсом, кто-то из женщин дарит изрядно побитому защитнику Зыре букетик тут же сорванных цветов, мужики делятся с футболистами «беломором», Яшку обливают водой прямо из ведра – люди празднуют победу! Во имя чего, зачем и над кем, неважно, главное – победа!

В раздевалке футболисты устало стягивают с себя промокшую насквозь форму и вяло переговариваются по поводу поездки в Катайск. Нынешняя игра уже сделана – что о ней говорить? Через неделю ехать, а бутсы почти развалились, гетры надо штопать, у щитков резинка сгнила... Послеигровая аппатия сбивает настроение почти до уныния, но постепенно усталость проходит, кто-то уже хохочет, вспоминая как Володька Коуров своим финтом – перебросом мяча из-за своей спины вперед через голову вратаря - ввел того в полный ступор – мяч был и нету! – и спокойно закатил пузырь в ворота. А катайский хавбек так и пробегал всю игру с коровьим навозом на боку!

Выходим из часовни. На волейбольной и баскетбольной площадках опять клубится пыль – это возобновились бесконечные турниры, на футбольном поле ребятишки общей толпой гоняются за детским резиновым мячиком, тут же пасутся невесть откуда взявшиеся козы, на городошном поле старцы морщат лбы, прикидывая так и эдак, как одним ударом выбить из «конверта» центральный городок, на скамейках возле футбольного поля уже расположились шахматисты и картежники.

Мы выходим за ворота стадиона и не успеваем проститься друг с другом, как нас тут же расхватывают девчонки. Еще бы – мы для них были… ну, не рыцарями на белом коне… но вполне состоявшимися героями! Пройтись с парнем, которому только что рукоплескали сотни людей, а вслед оглядываются чуть ли не все, кто проходят мимо – чем не гордость?!

…Как-то однажды, устраиваясь после армии на временную работу в Кургане, неожиданно услышал предложение поработать учителем физики в школе ИТК №1 (исправительно-трудовой колонии). 
А почему бы и нет? 
В первый же день после прохождения всех контрольных ворот, слегка волнуясь, я подхожу к двухэтажному кирпичному зданию школы, вхожу в кабинет физики и первым, кого я встречаю в лаборантской… Патрона! Собственной персоной!
- И ты тоже?! – удивлению моего бывшего члена команды нет предела. – За что?!
Бывший центральный нападающий, а теперь заключенный ИТК №1, лаборант кабинета физики, обалдело таращил на меня глаза – вот это встреча!
Мы засиделись допоздна. Пили чай и вспоминали наш футбол. Патрон сбегал в свой корпус, принес альбом с фотографиями. И тут я - поверьте, как меня ошарашила эта новость! – узнал, что моя родная футбольная команда чуть ли не в полном составе «отдыхает» на местном «курорте»! 
Такой оборот событий потряс меня до глубины души…
Но… поработать в колонии мне пришлось недолго. Через пару недель утром в проходной колонии мне объявили, что школа не работает и мне нужно идти в гороно за увольнением.
Оказалось, что в колонии в выходные дни была большая буза, школу сожгли. Всех заключенных, кто прирабатывал при школе, наказали по своим лагерным порядкам. Живых осталось мало.
Патрон остался жив. Намного позже я узнал, что, когда горела школа, он, чем мог, забаррикадировал железную дверь кабинета физики, и тушил прорывающийся огонь водой из крана из соседнего помещения лаборантской.
Все дальнейшие известия о судьбах моих футбольных корешей мне добыть не удалось, школьная суета не оставила для этого ни времени, ни возможностей.

…И все же, нет-нет да и всплывет в душе старое, давно вроде бы забытое ощущение – аромат! – того восторга, что взрывался во мне вместе с восторгом людей, бросающих кепки в синее небо и вопящих на все Далматово:

- Го-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-л!!!

ДАЛЬШЕ

Далматовиада. Глава III. Увлечения. Футбол.

- Ну, что, врежем сегодня друзьям-товарищам? 
Внештатный тренер, ветеран футбола, по совместительству футбольный арбитр, Петя Воронин, покручивая на пальце судейский свисток, хитро оглядывает нашу команду, готовящуюся к игре.
Мы, городская футбольная команда, сидим на лавках, сколоченных по периметру помещения, пристраивая поудобнее щитки на голени и обтаптывая бутсы. Ребята уже почти готовы, только Яшка рыжий (Устинов Женька, за свое мастерство получивший гордую кличку по имени Льва Яшина) еще натягивает гетры на свои чуть кривоватые ноги, да центровик Патрон – кумир мальчишек (время выдуло из памяти его имя-отчество, будто бы Толя Новоселов), топает по полу, пробуя шипы на новых бутсах.
- А? Как думаешь?

Далматовиада. Глава IV.Моя школа. Воспоминания об отце.

(Истомин Степан Иосифович. 1921- 1970 г.г.)

Директор Далматовской средней школы 1952-1970 г.г.

Немного биографии

Родился Истомин Степан Иосифович в 1921 г. в с. Одино Шадринского района. Праздновал два дня рождения 21 и 26 декабря, по паспорту и по дню со слов мамы Натальи Ивановны.Учился в Шадринске. Из него же ушел на фронт, служил авиационным техником.

После ранения попал в госпиталь в Донбасс, где женился на Щербаковой Надежде Ивановне. В 1947 г. родился я. В 1951 г. из голодного Донбасса (В с. Тошковка умерли от голода почти все мои сверстники. Я выжил только потому, что у нас была коза.) семья уехала в Зауралье.Поселились в Далматово. Сначала жили в доме по у. Советской (двухэтажки напротив бывшего Дома пионеров), затем прямо в новой школе (это ср. школа №1, напротив музея), в левом от у. Советской крыле, потом построили свой дом (внутри нынешнего двора напротив вокзала, где до сих пор, возможно, стоят наши тополя, под которыми пенсионеры играют в домино), и, наконец, в доме по бывшей у. 4-го Ур. Полка.

Школа. Вначале школа была в здании бывшего Дома пионеров (возле площади).

Новая школа, теперь ср. шк.№1, была полностью выстрадана моим отцом. Очень долго он искал место. Выбрал самое лучшее. Мы с восторгом на уроках смотрели в окно на весенний ледоход и открывающиеся из окна дали до с. Затеча. Любовью отца был сад, заложенный возле крыльца школы. А земля в сквере напротив школы и до сих пор хранит тепло рук и сердец выпускников, сажавших там памятные саженцы. Только где они теперь?!

Жизнь школы во время директорствования отца жила удивительной жизнью. Тут надо сказать вот о чем. Во время моей учебы в школе я знал отца в двух лицах. Дома он был мне отец. В школе я видел в нем только директора. Мне ничуть не казалось, что этот мужчина - мой отец. Так вот, школьная жизнь в те времена была удивительна. Я могу только перечислить: туризм, фестивали, балы, кружки, спортивные праздники, посвящения, выпускные торжества, и еще много другого, что проводится, возможно и ныне, но атмосфера была сказочная.

Ребятня жила школой.Сам С.И. увлекался спортом, играл во все виды игр, бегал на лыжах. Привлек в школу молодого учителя, Сулионского Петра Васильевича, который поднял спорт в школе до областной высоты. Учащиеся ДСШ выигрывали почти все областные соревнования. Сейчас это трудно представить, но девочки ходили на уроки физкультуры в гимнастических костюмах! И было совершенно естественно, что по школе бегали в купальниках уже взрослые девушки. Представимо ли это теперь?! 
Михалева А.А.
Эта удивительнейшая женщина подняла культурный уровень города до высот, с которых, думаю, до сих пор он не сошел вопреки нынешним временам.

Буракова М.Д. не могла бы стать тем корифеем математики, чье имя до сих пор выгравировано золотом в Курганском пединституте, если бы не чувствовала свободы в своих методических поисках....

Не могу не написать о таком случае. Переехав на Алтай, впервые попал в г. Горно-Алтайск. Случайно зашел в национальную школу, стал подниматься по лестнице на второй этаж и вдруг сердце замерло. Я шел по своей школе! Те же повороты, те же окна и те же (!) брякающие ступеньки! И тот же зал на втором этаже! Школа была построена по тому же типовому проекту, что и ДСШ, потому даже ступеньки брякали тем же голосом!.

Мастерство. Помню, когда сам уже несколько лет работал заместителем по учебной работе, однажды обнаружил среди тетрадей его тетрадь с анализами посещенных уроков. Был поражен краткостью и емкостью характеристик уроков учителей.
Про Буракову М.Д.:"Шедевр! Анализу не подлежит!".
Про уроки Михалевой А.А.:"Не урок- поэма!".
Про урок практикантки: "Зря пришел. Она сама все знает!".
Про неудачный урок: "Л.А. температурит, но вожжи не отпускает".
Диагноз: "В классе есть все, кроме учителя!".
Или еще: "Урок отлажен так, что учительнице можно поспать". Иногда на полях было отмечено: "Отставание на 3 (четыре, пять,...) урока. Проверить по программе".
Т.е. директор владел программами настолько, что мог в уме просчитать опережение или отставание по отдельным предметам! Говорят, что он мог провести уроки в любых классах по многим предметам программы.
Как-то меня, молодого завуча, одна из опытных учительниц попросила провести вместо нее урок по математике в пятом классе. Я был удивлен ее просьбой. Учительница же погрустнела и сказала: "А отец твой провел бы, не поморщившись!". По математике. А ведь он был гуманитарий! Удивительным было влияние на учительский коллектив. Рассказывали, что утром приходил в учительскую, садился в уголок и смотрел на пасмурную невеселость готовящихся к уроку учителей.. Перед самым звонком на урок неожиданно говорил: "Что-то, коллеги, не вижу в глазах энтузиазма!" Все сразу как-будто обо что-то запинались, просыпались и уже до самого класса с улыбкой вспоминали это замечание.Отец очень хорошо понимал недостаточность количества предметов, ведущихся в школе, а также необходимость таких дисциплин, как логика и риторика. За то, что он самостоятельно ввел эти предметы в школе, ему попало крепко. А сегодня они изучаются как одни из необходимейших! Отец был с искрой в глазах. Верю, что большинство учителей уважали и уважают его до сих пор именно за искру. Глядя на него, невольно начинаешь делать то, что он предлагает.
Эта восторженность, редкая и неожиданная, свойственна далеко немногим. Она увлекает.Он был умен. Это я понял намного позже, чем надо бы. Это проявлялось тогда, когда он сопереживал. Не лез в душу. Он был рядом. Это не понималось, но чувствовалось. Помогало, поддерживало. Иногда раздражало. И то только потому, что хотелось делать так же, но не получалось.

Увлечения. Отец играл на гитаре, пел. Слух у него был близок к идеальному. Были случаи, когда он уходил от радиоприемника, или от телевизора только потому, что не мог перенести фальшивой игры или пения. Собирал старые пластинки. Особенно, помню, его поразила "Песня петушка" южноамериканского автора. Думаю, что далеко не каждый смог бы уловить суть этого произведения, но у отца это происходило естественно.
Чувство красоты и романтики присутствовало во всем, чем он занимался.
Когда они пели вместе с мамой, то мы сестрой переставали играть, и слушали по своим углам, как мама чистым голосом вела мелодию, а папа вторым голосом украшал ее. Очень любили петь украинские песни. Мама знала их много, и когда заводили "Ничь яка мисячна, зоряна ясная...", отец переставал играть на гитаре, и была слышна лишь мелодия. Живя в Донбассе, он учил украинский язык. Он любил мягкие переливы украинской мовы. Легко понимал речь, хотя говорить затруднялся. Много читал. Не просто много, а очень много! После ранения на фронте, а ранение было в голову, он почти не спал по ночам. Потому всегда на ночь перед кроватью стояла стопка книг. Утром он уносил ее в школу! Видимо поэтому библиотека в школе была достаточно большая. Любил рыбалку. После него осталось настолько много рыбснастей, что я у себя на Алтае до сих пор пользуюсь его блеснами, крючками, мотовильцами, мормышками, спинингом и прочей рыбачьей снастью. Считал, что дни, проведенные на рыбалке господь Бог в счет жизни не засчитывает. Охотничал не так уж и много, но ружье, а это двуствольная курковая испытанная "Тулка", всегда было вычищено, смазано и готово к охоте.Самое главное, чем его привлекали охота и рыбалка, это возможность побыть ненадолго в компании, где можно было без конца острить, наслаждаться байками и отдыхать душой.

Характер. С детских лет среди многочисленной родни отец был самым бедовым. Братья, Потап и Максим, были спокойными, усидчивыми. Сестры Лида, Орина и Тася были спокойными, умненькими. Тася, правда, тоже была бедовой, но слабее отца. Про отца говаривали, что усидчивости не было совсем. Всегда остроумный и находчивый, он был лидером. Компания друзей без него резко скучнела и свистела под окнами до тех пор, пока мать, Наталья Ивановна, не вытерпев, сообщала в форточку, куда убежал Степан. В студенческие годы, в Шадринском учительском институте (училище), сокурсники отмечали его предельную серьезность на занятиях и бесшабашную удаль вне занятий.
А уж праздники были его коньком! Его выдумки хватало на всех с избытком. Розыгрыши были настолько же неожиданными, насколько безобидными и добродушными. Эти же черты характера проявились и в годы работы директором. Всегда был душой компании. В то время было принято отмечать праздники и просто выходные на природе, например, на берегу реки.
Мы, ребятишки, с удовольствием играли вместе со взрослыми в те игры, какие были интересны в то время.
Отец любил городки, которые не требовали особых мест и инвентаря. Помню, что нередко на природе мужчины несколькими взмахами топора изготавливали биты и чурки для фигур и часами сражались, выкрикивая слова "Ну-ка, Степан, погладь Ванюшу по головке!", "Степан, промажь, дай другим поиграть!" и т.д. Бывал грозен. Имел свойство подчинять себе. Детей, а нас двое, я и моя сестра Ирина, воспитывал строго, хотя и очень любил.
Я и сам сейчас такой. Но тогда боялся его.
Отец допоздна был в школе, потому свободного времени на нас оставалось мало. Мама, Надежда Ивановна, работала фельдшером в райбольнице, и чаще всего с нами бывала она. Хотя отцовское воспитание было косвенным, мы чувствовали его внимание постоянно.

Военное время.

Воевал отец авиационным механиком. Заслужил две медали: "За оборону Сталинграда" и "За боевые заслуги". 

Донбасский период.

По ранению был направлен в Донбасский госпиталь. После выписки был направлен в с. Тошковка Луганской области в качестве учителя.

Во время работы в Тошковской школе (Донбасс)

Хвостик. 
Из далекого, Донбасского, детства помню, как мы с отцом ходили к нему на работу в школу. Он срывал прутик, и я ходил за ним сзади как хвостик, держась за ветку. Помню воронки и горы земли от взрывов, черные разбомбленные дома, пустые окна... и белые мазанки. Побеленные дома выглядывали из садов, и было радостно видеть их среди развороченной земли. Остались фотографии классов тех лет, в которых работал отец. Лица светлые и радостные. Это всего лишь несколько лет после войны!

Драка. 
Как-то мы рассорились с соседским мальчишкой и устроили драку. Бились крепко. Я заметил, что отец стоял возле калитки и молча смотрел на драку, не говоря ни слова и не пытаясь прервать драку. Позднее он говорил: "Сосед старше, но мой сын не слабее! Только дрались неинтересно".

Далматовские воспоминания. 

Мена. 

Как-то я в порыве восхищения обменял что-то из одежды на перочинный ножик. Отец узнал и устроил мне взбучку. "Не меняйся, не зная цены!" До сих пор помню вывод: вещи имеют разную цену! 

Как-то весной.
Мы сбежали с уроков на половодье.В шестидесятые годы половодье в Далматово было, не побоюсь так назвать, праздником. Не для тех, конечно, кто жил на берегу. Но остальное население города стекалось к деревянному мосту, потому что предполагалось взрывать лед. Мост был деревянный, его защищали деревянные быки, потому угроза сноса моста была немалой. Милиция не пускала на мост, хотя падающие обломки льда падали куда попало. Но люди облепляли и мост и дамбу, стояли на берегах, мальчишки влезали даже на деревья.Вода заливала все заречные поля до самой Затечи, низины, где сейчас находится базар и стадион. Иногда доходила до нынешнего кафе-столовой.И вот общий вздох толпы направлял все взоры на человека, который садился в лодку, бросая туда тол, веревку, шнур и лом.Выбравшись на льдину, или скопище льдин, которые упиралась в быки, человек долбил лед, опускал взрывчатку в лунку, поджигал шнур и бежал к лодке. Волнение в толпе резко усиливалось. Шнур дымил, а лодка очень медленно уходила от места взрыва. Успеет? Не успеет?И вот резкое уханье поднимало столб воды и льда вверх. Все, задрав головы, следили за летящими ледяными глыбами, комментируя, куда они летят и куда попадают. Глыбы падали и на мост, и на дамбу, помню случай, когда одна из них рухнула прямо на дом, стоявший довольно далеко от реки. Восторгам не было предела. Наступало ожидание следующего взрыва.Ребятишки в это время находили небольшую льдину, не зажатую основной массой, но имевшую возможность перемещаться на небольшое расстояние. Забравшись на нее, кольями и досками заставляли ее двигаться, испытывая при этом восторженную радость.В этот раз и мы решили покататься на льдине. Но лед неожиданно тронулся, и льдина решила отправиться в путь. Нас отчаянно спасали, спасли и отправили в школу на перевоспитание. Впервые я испытал ужас, увидя глаза моего отца, директора школы. Что испытал он, я не знаю, но я был в шоке.
Не помню слов, но помню его глаза. 

Не пел бы- не арестовали б. Мы копали грядки в огороде. Вдруг слышу, на улице мужчина поет под гармошку. Мне стало радостно, потому что такое веселье исходило от мужика! А он шел, играл на гармошке и весело так, свободно пел. Я такое слышал впервые. Чтобы человек шел по улице и пел?! Я закричал - Пап, смотри, дяденька поет! Ему хорошо?- Сейчас увидим, - ответил отец, но в глазах у него радости не было совсем.Через пару минут подъехала милиция, и мужика запихали внутрь воронка.- Не пел бы - не арестовали б! - со злостью сказал отец и ушел в дом. 

На охоте. - Когда будут стрелять, отвернись от озера - сказал мне отец, уходя к месту охоты. 

Утки плавали по озерку, было холодно, костер еле горел. Я натянул ватные штаны, подпоясал фуфайку ремнем и, отвернувшись от озера, наклонился над котелком, собираясь выудить и съесть картошину. Вдруг по моему заду, как град по асфальту, защелкало что-то. Ошарашенно обернувшись, я услышал выстрел и, ничего не поняв, снова склонился над котелком. Раздался шелест травы, и из камыша вылетел отец.- Ты жив? Посмотри на меня!- ???- Повернись! Потом отец долго молча курил. Но когда вернулись охотники, отец подошел ко мне, повернул меня спиной ко всем - на заднем месте из тех мест, куда попали дробинки, торчали беленькие кустики ваты. Оглядев всех, спокойно сказал:- Узнаю, кто, убью!  

С охоты. Мужики злые, удачной охота не получилась.Впереди, прямо на дороге сидели голуби. Стали прямо из кузова палить по птицам.Когда дым рассеялся, пошли подбирать трофеи.Кто-то, подняв голубя и увидев на перьях капли крови, процитировал: "И вы не смоете всей вашей черной кровью голубки пламенную кровь!".Отец хмыкнул:- Это не кровь, это слезы наши! 

В Челябинске. Отец поехал со мной в Челябинск. Я против его желания решил поступать в политехнический институт (нынешний университет) на строительный факультет! Отпрыск, всю жизнь слышавший дома лишь про школу и больницу, решил стать строителем. Осмотрев общежитие, здание института, отец решил, что пора и домой. - Трудновато тебе будет.- Ерунда, у меня же медаль, всего один экзамен, физику я знаю!- То, что ты поступишь, это несомненно. Только недолго тебе здесь учиться. Если что, приезжай, что-нибудь придумаем... Так и получилось. Поступил и учился я без особого труда, но очень быстро понял, что портланд-цемент не для меня, т.е. я не для него. Ушел в самодеятельность, приняли в ансамбль, это стало важнее, и...... и отцу пришлось устраивать меня туда, куда он и хотел с самого начала- в Шадринский пединститут. Меня с пятерками все же приняли туда, хотя отцу пришлось достаточно поунижаться.Он был как всегда прав.

В ШГПИ я с первого дня оказался среди своих. Это не смешивание цемента с утра до вечера, не ползание по оврагам с теодолитом. Это моя жизнь- школа!Мне отца провести не удавалось никогда.

Отец всегда рядом. Работая в школе, с тем же коллективом, большинство из которого работали с отцом, я чувствовал его всегда рядом. Это было очень трудно, ибо куда уж мне было до него. Конечно же, ошибок мною было понаделано намного больше, чем виделось, чем надо бы. Но это был мой коллектив, это была моя школа, и не мог работать спустя рукава. За свой труд в ДСШ мне не стыдно. Но постоянное напряжение быть в форме, видимо, утомило. И эмиграция на Алтай была хоть и спонтанна, но необходима.Мне не стыдно за свой труд никогда. Работать вдвое больше положенного - уже привычка. Это от него.Отец всегда рядом. Он со мной. 

Прощание. Ранение в голову сказалось на сорок седьмом году жизни. Впрочем, оно сказывалось всегда. Не зря отец редко спал, часто болела голова. В конце концов мозг не выдержал многолетнего перенапряжения. Сбои в речи, в движениях.Лечился долго, мучительно. После последней операции в Челябинске, отец больше не встал. Еще долго недвижимый он лежал дома. 10 июля 1970 г. мы остались без отца. Хоронил Степана Иосифовича весь город. Помню длинную траурную колонну до кладбища за железной дорогой. Недолго после этого прожили и бабушка с мамой. 

*** 
Мы рано остались без родителей. После смерти отца мне было 23 года, сестре всего 17. Сестра, Ирина, очень тяжело перенесла смерть родителей, я уже был повзрослее.Но выдержали. Нам было бы во много раз труднее, если бы не помощь друзей отца и мамы. Михалева А.А., Буракова М.Д., все учителя ДСШ всегда были рядом. Их помощь, поддержка держали нас на плаву, не давали скисать, подталкивали к активной жизни. Не знаю, оправдали ли мы их заботу. Но вот сейчас я думаю, а какими бы мы стали, если бы не они? Если бы не Анна Александровна и Мария Дмитриевна? Смогли ли бы мы выдержать свалившуюся на нас долю?
Думаю, что смогли бы, конечно, но это была бы другая жизнь и с другими итогами.
Отец был всегда в трудах и поисках, стали такими и мы.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Из воспоминаний Альбины Падериной

В  1969 г. я  выпустила  10 -е ( в ДСШ )). Как  оказалось, последней  Доброй  точкой  была  характеристика   от  Степана  Иосифовича, которая вопреки всему дала мне дорогу в жизнь. 
Узнав,  что  муж переводится  в  Свердловск ,директор приложил  к  трудовой  характеристику.  А  я  и  не  собиралась  в  таком  большом  городе  работать  в  школе (Я же из  деревни !!!). А  случилось  так,  что  из  8  претендентов (среди  них были  и  отлчники  и  заслуженные), а старший  преподаватель  Н.  Я .  Фёдоров сказал, показав  листочек - беру!
Ну,  а  в  Москву  когда приехали, я уже искала работу в техникумах!   
Но так  сложилось, что  пришлось   работать  в военном училище.
А ведь все могло сложиться совершенно иначе!

Думаю, что  Бог  мне  послал испытание  после 7 - го  кл и как спасение послал  мне  Степана  Иосифовича с его командой!

А было так.
Я  ведь  должна   была  учиться  в Тамакуле  в  8-м  классе и  нас  туда  пришло  из  Падеринской  семилетки много, но к концу  года  осталось всего пятеро.
И тут мне не повезло - осталась на второй год. Причина была не во мне, а в склочном учителе, но что случилось, то случилось...
Директор  Падеринской  школы  посоветовал  -  иди  к  Истомину,  расскажи всё  как  есть , хороший  мужик, он  поймёт.  И  он  понял...
Но мне опять не повезло - стала  приставать  физичка (!)  Ольга  Васильевна   и заявила  директору   -   или я  или  она!
Степан Иосифович сказал  ей:  
-  Я  вам эту  девочку  в  обиду  не  дам!

Училась  нормально, даже учительница химии Анна  Филипповна Прусс написала  мне  рекомендацию в Курганский пед на  химфак. Но не  хватило  балла и я поступила  в   ШГПИ на физмат, где получила специальность "учитель математики, физики, астрономии".
По  окончании  направили работать в Тамакул. После я поработала  в  Уксянке, Ключах  и в родной школе  со  своими  родными  педагогами.  

Сейчас  вот    хочу  подарить  школе   плакаты  "1000 - я родословная  А. С  Пушкина "  в память   о  моих  Учителях.
Как  оказалась, по той  широкой  дороге,  что мне досталась, я прошла достойно. 
Хочется  похвастать: заработала  ветерана  труда,  почетного работника,  занесена в 1-й том  биографической энциклопедии  "Педагоги  Москвы".

02.05.2020. Альбина Падерина.

ДАЛЬШЕ

Далматовиада. Глава IV.Моя школа. Воспоминания об отце.

(Истомин Степан Иосифович. 1921- 1970 г.г.)

Директор Далматовской средней школы 1952-1970 г.г.

Немного биографии

Родился Истомин Степан Иосифович в 1921 г. в с. Одино Шадринского района. Праздновал два дня рождения 21 и 26 декабря, по паспорту и по дню со слов мамы Натальи Ивановны.Учился в Шадринске. Из него же ушел на фронт, служил авиационным техником.

Далматовиада. Глава IV.Моя школа. Школа, которая всегда со мной.

При мне в Далматово было построено две средних школы. 

Все поколения учителей и учеников, работавших и учившихся в этих школах, по полному праву называют своей родной ту, в которой прошла большая часть их школьной жизни. Я вспоминаю первую Далматовскую среднюю школу, ее строил и был в ней директором мой отец, Истомин Степан Иосифович.В которой учился я сам.

I. Ностальгия.

Как-то, будучи в Горно-Алтайске (столица Горного Алтая), дела завели меня в местную национальную школу. Пройдя первый этаж и не заметив ничего особенного, стал подниматься на второй. И вдруг сердце запрыгало в груди - я услышал родной, навсегда оставшийся в памяти, брякоток железок, окаймлявших ступеньки! Я замер. Мне показалось, что я снова в Далматово, в своей родной школе. Стал подниматься дальше - точно! Второй этаж один к одному был таким же, как в моей школе! Типовое здание вернуло меня к тем годам, когда задумывалась и строилась в Далматово первая средняя школа, когда создавался тот замечательный учительский коллектив, что прославился своими педагогическими успехами и выпускниками далеко за пределами района и области.

II. Начало.

1953 год. Тяжелейшее время. В стране послесталинское время смены властей. Но город растет. Завод расширяет продукцию, жителей становится все больше, детей прибавляется. Возникла необходимость в строительстве средней школы. 

Отец, будучи по натуре человеком творческим и большим мечтателем, хотел, чтобы школа была красива и внешне и внутренне.Помню, как на одной из праздничных посиделок, мужчины, коллеги по работе, спорили, где должна стоять школа. Отец почти не спорил. Думаю, что он уже определился с местом, ждал, что скажут другие. Все вроде бы сошлись на том, что школа будет возле железнодорожной станции. Когда шум стих, отец твердо произнес : - Школа будет стоять над рекой!Место, где строилась школа, было, оказывается, отбито с боем. В те времена всем командовал райком партии, а партийные руководители всегда считали себя умнее других. Сколько же нервов и здоровья стоило отцу обивание порогов районных и областных инстанций, чтобы доказать свой выбор места!Были большие споры и о проекте. Отец выбирал такой проект, чтобы школа была удобной и для учебы и для отдыха детей.Дома он почти не бывал. Сплошные поездки в Курган, к разработчикам, в органы, к строителям. Командиров, как всегда, было много, а исполняющим оказался только один. Но когда строительство началось, горожане начали ждать Новую школу.

Ребятишки, все лето проводившие на реке, с каждым днем видели, как растут этажи. Им было невдомек, что директор школы задумывал совсем другой проект школы, гораздо лучший, трехэтажный и кольцевой. Но и то, что ему удалось выбить, было совсем неплохо!

Таким было то место, где сейчас стоит школа

III. Новая школа.

Белая красавица

Наконец, школа построена.Она стоит, глядя своими окнами и глазами сидящих возле этих окон ребятишек на Исетскую пойму. Всяк, кто поднимается от реки, невольно любуется этим белоснежным зданием, вознесшимся над пойменными просторами. Школа стала как бы маяком для тех, кто ехал в Далматово со стороны Затечи.А какая шла драка в классах, чтобы сидеть в первом ряду возле окон, из которых так далеко видно, будто ты летишь над всем миром!Из окон были видны и монастырь, и река, и то, что за рекой, и кинотеатр (теперешний музей). Был виден мост, возле которого в апреле происходил захватывающий спектакль, когда во время половодья гремели взрывы, ледяные столбы взмывали вверх, не давая льду разрушить единственную районную твердую переправу через Исеть.

IV. Школьная жизнь.

Люди.Те времена, надо сказать, были очень даже нелегкими. Было довольно голодно, холодно в домах, люди редко видели другую одежду кроме ватников и кирзовых сапог. За железной дорогой еще оставались последние землянки поселка Москва. Нередко поздней осенью можно было видеть голоногих ребят, хотя частенько пролетал снежок. Очереди за хлебом и крупами. Зарешеченные окна эшелонов с заключенными...А школа стояла! Она была чистой и светлой не только снаружи, но и внутри.Я говорю не только о стенах, но и о людях.Отец собирал коллектив, выбирая будущих своих единомышленников прямо среди студентов. Ему были нужны такие учителя, чтобы дети уважали их, восхищались ими и любили. Но главное, что директор требовал, - это интеллектуальное обаяние учителя, кому учащиеся преклонялись бы и были бессильны в попытке не любить школу.

Михалева Анна Александровна. Легендарный языковед, очаровывающая детскими сочинениями людей, знающих толк в литературном творчестве. Любые проверяющие и приемные комиссии рвались к стопкам тетрадей по литературе этой учительницы, предвкушая радость прикосновения к живому детскому слову, приобщению к свободному детскому восприятию жизни.

Буракова Мария Дмитриевна. Отличница всегда и во всем, она в сотнях детских головок сформировала восторженное уважение к математическому мышлению. Отец не позволил ей зарыть свой талант в аспирантские сыпучие пески, а предложил ей многотрудную, чаще неблагодарную педагогическую стезю. Мария Дмитриевна отдала все, что знала, умела и могла городу и области. Десятки ее лучших учеников стали победителями всяческих математических олимпиад. Уральские и Сибирские ВУЗы обостряли свое внимание, когда в приемные комиссии поступали заявления от Далматовских выпускников.

Сулионский Петр Васильевич. То, что сделал этот человек в развитии спорта в городе, достойно большой и долгой памяти. В те времена, когда он, молодой и быстрый в движениях, вел физкультуру в Далматовской средней школе, транспаранты спортивных рекордов области пестрели фамилиями наших ребят. Вы можете представить себе, насколько был высок его авторитет, если в нашей школе, в те серые советские времена, девушки порхали на уроках физкультуры, одетые в гимнастические трико, а юноши занимались в ярких трусах и футболках!
Быков Вениамин Иванович. Человек универсальных дарований. Он мог вести любой естественнонаучный предмет, склоняясь больше всего к физике. Те опыты, что он проводил на уроках, вызывали восторг и звали в науку, в творческий поиск. Он и в своей большой многодетной семье своим детям привил творческие навыки, позволившие каждому из детей найти свое призвание в жизни.

Грязнов Дмитрий Степанович. Человек научного склада ума, мыслитель, кудесник математики. Он не был мастером педагогики, но он был мастером вычислений. Он вел урок для того, кому было интересно то, что восхищало самого учителя. Шум в классе его мало интересовал. Далеко не все его понимали. Но тот, кто был способен понять учителя, навсегда становился подвижником точных наук и, конечно же, любимцем Учителя.

Год моего выпуска

Люди - это было главное, чем сверкал многогранный педагогический самоцвет школы.Конечно же, в таком педколлективе, где каждый был Учителем, легко не жилось. Педсоветы иногда затягивались за полночь. Отец приходил домой уставший, но с горящими глазами, Потирая руки, он говорил: "Хорошо поругались!"

Может быть, сейчас это не прозвучит необычно, но еще в шестидесятых годах в нашей школе, может быть единственной среди подобных школ, вопреки всем тогда существующим установкам, в школьном расписании стояли уроки этики и риторики. Насколько творчески должен быть силен педагогический коллектив, чтобы он испытывал необходимость в подобных предметах! Отец вел эти предметы увлеченно, хотя, конечно же, приходилось максимально использовать межбиблиотечный абонемент по причине того, что советским людям в строительстве "общества всеобщего счастья" не нужны были подобные мелочи.Грустно было потом, когда приказом сверху обучение этим, казалось бы, естественным нормам человеческого общения было запрещено.

И еще. Где и как отец однажды нашел старого учителя, представителя Петербуржской педагогической школы, неизвестно. Но этот человек, отказавшись что-то объяснять и втолковывать (как это привычно происходит в нынешней системе образования), попросил дать ему возможность провести всего один открытый урок с любым классом по любому предмету. Этот единственный урок он провел так, что поверг педколлектив в шок. То, что седовласый старичок своим тихим и спокойным голосом сотворил из урока педагогическое чудо, было несомненно. То, что в стране существуют такие Мастера, обладающие высочайшим педагогическим мастерством, стало ясно теперь. Но как достичь, хотя бы не такого, но близкого уровня, не знал никто. Директор одним только этим показом разжег в коллегах такой огонь педагогического поиска, какой горел многие годы, и, надеюсь, не угас в Далматовских учителях до сих пор.

V. Праздники.

Почему сразу о праздниках? Так ведь я пишу о том, что запомнилось больше всего. А детали - это работа историков.Праздники в школе были фантастическими!Зал на втором этаже мог бы рассказать немало.

Фестивали.

То, что творилось во время школьных фестивалей, передать обычными словами невозможно. Все кружится и сверкает, великолепие нарядов всех времен и народов завораживает, в воздухе сверкает бумажный дождь, под каблуками хлопают "взрывчики", звенит музыка.

Каждый класс выбирал себе страну, и все на фестивале было, как там, куда они переносили свое воображение. Пальмы и кипарисы, таинственные острова и аборигены, бразильские карнавалы и индийские танцы... Учителя, не одну неделю готовившие это празднество, с усталыми и счастливыми улыбками сидели в сторонке. А дети! В эти часы их сердца выделяли столько благодатной энергии, что, казалось, весь город светится и улыбается, наполненный теплом детского счастья.

Восьмое марта и двадцать третье февраля.

Эти даты, в противовес фестивалям, были торжественными событиями.Ученики, разинув рот, слушали слова учителей о правилах этикета, где, в частности, была такая фраза: "мужчина не подаст руки женщине только лишь тогда, когда тонет".Вечерами стулья, а тогда их было совсем немного, были нарасхват. В качестве "партнера" для получения первых навыков вальсирования они были незаменимы.И был бал. Преисполненный мужского благородства и женской романтичной порывистости.Вдоль одной стены стояли девушки, вдоль другой юноши.Знали б вы, чего стоило, не запнувшись, пройти через зал и галантно пригласить девушку на танец! Каким румянцем покрывались щеки в это время! После этого испытания юноши становились мужественнее, а девушки прекраснее. (Не зря, видимо, в теперешнее время все эти тонкости этикета отбрасываются. Смелости маловато). Пары, летающие в вальсе по залу, для присутствоваших там же младшеклассников были не менее как из другого, прекрасного и недосягаемого мира.После бала ни одна из девушек не шла домой в грустном одиночестве. Галантность ребят - как-будто бы взявшаяся ниоткуда! - не могла этого позволить.Новогодний бал имел лишь одно отличие, он был всегда сказкой, остающейся с детьми на весь год, на всю жизнь.

ДСШ.1968 г. 9Д. День космонавтики. Слева: Варламов Вова, Орлова Зина, Зырянова Зина, Вершинина Валя., Казакова Лена, Вершинина  Валя Михайловна. Сзади: Женя Смирнов и Сережа Долгополов

Турслеты.

Турслет также входил в число праздников, потому как торжественное открытие и закрытие его настолько празднично было организовано, что вызывало в победителях необычное и щемящее чувство приобщения к таинству открытия новых земель.Первый школьный турслет состоялся в 1959 году.У меня осталась фотография, где команда нашего, 6Б класса, запечатлена с рюкзаками на фоне свежевыпавшего снега.Не помню в подробностях всего того, чем мы занимались на первом турслете, но помню, что с тех пор все, что связано с туризмом, стало меня необычайно интересовать. Видимо, разжигание костра с одной спички и умение ставить палатку за минуту ассоциировалось у меня с таежной романтикой и бытом первопроходцев.Вообще, те первые турслеты были предвестниками зарождающейся в стране эпохи романтики, породившей такие необычайные явления, как бурный взлет горного, пешего и водного туризма и всеохватывающее увлечение самодеятельной гитарной песней (чем, кстати, автор "болен" до сих пор и выздоравливать не собирается).

Линейки.

Конечно, большинство из них к праздникам не отнесешь. Проблем хватало. Но, чтобы была полная открытость, чтобы все школьные новости, плохие и хорошие, были известны большинству и оценены ими без кривотолков, линейки проводились очень часто. Проведение общешкольных линеек - это большое искусство. Отец, как мне думается, владел им безукоризненно. Заявление, соглашусь, не бесспорное.

Но зато, если в школе случалось радостное событие, связанное с каким-либо достижением, не важно, учебным, спортивным, внешкольным, - оно было праздником для всех!

Как происходило представление виновника торжества - это надо было видеть!...Благодаря как-будто бы случайной утечке информации (правда, не всегда!) возбуждение среди стоящих на линейке постепенно возрастало. И в тот момент, когда волнение достигало высшей точки, директор школы командовал: "Линейка, смирно!"Кто-нибудь из тех, кто владел наибольшим дикторским мастерством, зачитывал приказ по школе. Под торжественную музыку выносили грамоту и подарки. И когда, наконец, называли имя и фамилию того, в честь которого все это происходило, линейка взрывалась аплодисментами, криками восторга, топаньем сотен ног.Герой торжества шел к своей славе пред сотнями восхищенных глаз. С этого момента он занимал свое место в Книге достижений школы и оставался героем до конца своих школьных лет. Подарки герой раздавал тут же, потому как чаще всего они были вкусными...Интересно, чем бы он делился с друзьями, получив в подарок то, что дарят в нынешнее время? Трудно представить.

VI. Помимо школы.

Сквер.

Рядом со школой, конечно же, был пришкольный опытный участок.Но для такой (!) школы этого было мало!Потому постепенно около школы, рядом с парадным крыльцом, возник сад (если смотреть с улицы Советской, то слева). Учителя биологии свозили саженцы из всех питомников, о которых знали. А черенки фруктовых деревьев, естественно, раздавали всем желающим.Но этого тоже было мало!Напротив школы, на той стороне улицы Советской, где раньше были торговые лавки (а среди них, я еще их застал, были и ларьки в китайском стиле!), образовался пустырь (теперь там стоит памятник павшим в Великой Отечественной войне).Вся школа трудилась в создании сквера. Не скажу, что мы с большой охотой там работали. Большое видится на расстоянии. Но потом, когда деревья поднялись, когда каждый из нас по окончании школы посадил там свое дерево, отношение к скверику изменилось. Мы еще успели помечтать в тенечке наших деревьев, еще немало свиданий видели его прямые аллеи.Теперь вид скверика иной. Деревьев, нами посаженных, уже нет. Но радостно, что памятник павшим находится именно в этом скверике, куда вложен труд многих учеников нашей школы.

Спортплощадка.

Сначала школа была чуть меньше. Удлинение ее крыльев произошло позже.А вначале за школой был спортивный городок.Куда было деваться детворе в те времена, когда еще телевизор был далеко не в каждом доме? А чтобы попасть в кино, хотя бы на журнал, нужно было весь день нырять в реку под старым мостом, чтобы насобирать зеленых медяков (откуда они там были, нам было неведомо), на которые хоть и с ворчанием, но все же продавали входной билет.Спортом занимались многие. Теперь удивительно, но тогда на спортплощадке даже перед прыжковой ямой стояла очередь. Чего уж там говорить про игровые площадки! Мячи (с пипкой!) превращались в лохмотья за несколько дней, трава на игровых полях не росла совсем, сетка на баскетбольном кольце уменьшалась не по дням, а по часам!Наша семья в то время жила в школе (с тыльной стороны была отгорожена одна комната), и мы до поздней ночи слышали крики зрителей: "Бей! Аут! Эх ты, мазила! Смотри, куда бьешь!"

Спортплощадка за школой

Хор.

С нами особенно не церемонились.Партиями сгоняли в класс. Парты сдвигались. Учитель физкультуры становился в двери, упирался ногой в косяк, преподаватель раздвигал гармонь, деваться было некуда. Начальство требовало - в школе должен был быть хор! Приходилось тер...петь. Сначала бастовали всяк по-разному: одни беззвучно разевали рот, другие коверкали слова ("кто без соски, тот резина, куст репейный на припой...), другие демонстративно молчали. Но слухач-баянист безошибочно определял ребят, способных к пению, и постепенно формировался коллектив.Репетировали подолгу, нудно. Иногда сам директор, имевший, кстати, идеальный музыкальный слух, включался в репетиционный процесс, своими шутками, подпевками поднимал "боевой дух" хористов, обещал похвалы родителям.В итоге, если выступление проходило успешно, наш хор становился героем линейки, и хотелось снова петь, чтобы малыши завидовали, а родители, не переставая, просили дома спеть весь репертуар и гордо называли "Наш артист!".

Танцоры.

Супруги Певцовы (Певцов Виктор Алексеевич и Вера Владимировна) создали в городе студию танца, в которой, конечно же, основным ядром были учащиеся школы.Еще в старом здании кинотеатра, напротив школы (в старом здании церкви, где позже был музей), мы видели школьных самодеятельных танцоров, но то, что создали Певцовы, было намного лучше."Молдовеняска", "Чардаш", "Гопак" и другие танцевальные постановки мы всегда встречали шквалом аплодисментов. Из-за этих танцев мы валом валили на концерты в новый Дом культуры (возле старого стадиона, нынешнего парка), и танцы раздвигали его стены. Мысленно мы уносились то в Молдавию, то в Венгрию, то на Украину...О тех из учеников, кто ходил в студию танца, отец частенько говорил: "Они мне поднимают успеваемость лучше, чем вся пропедевтика, вместе взятая!"

Здесь был Дом культуры

Самоуправление.

С удовольствием и немеркнущим восхищением повторяю, что педколлектив Далматовской средней школы в те годы, когда я в ней учился, был высочайшего уровня.
Одним из ярких примеров этого было школьное самоуправление.Не забуду день, когда на линейке был зачитан приказ о том, что в школе отменяются все замки и ключи.Нам казалось, что наступил тот самый коммунизм, о котором вещала пропаганда. Родилось ощущение, что изменилась жизнь, что мы резко повзрослели, что мы и учителя одно целое. Мы ходили по кабинетам, в которые раньше, как не достигших нужного возраста, нас не пускали. Волнуясь, мы входили в кабинет физики, где было столько интересного, и восхищенно рассматривали всевозможные приборы. По привычке на входе в кабинет мы спрашивали разрешения, а старшеклассники смеялись: "Смелей! Теперь замков нет!"Хотя, конечно, со временем замки вновь появились там, где без них было нельзя обойтись. Но воспитательный эффект немыслимого по тем временам эксперимента был очень велик.

Здесь будет школьный сад

Нередки были случаи, когда под ответственность учащихся передавались некоторые, казалось бы, несвойственные им функции. 
Например, в одно время ответственным за спортивные игры школы отвечал ученик, который был уважаем и одноклассниками и другими учащимися. Это был Королев Виктор, который, еще учась в школе, "подмял" под себя весь спорт в школе, и неудивительно, что, благодаря его авторитету, школьные команды заняли ведущие позиции по игровым видам спорта. 
Школа была радиофицирована. Музыкальный центр, размером с телефонную будку, который отец выбил с огромным трудом, был доверен одному из учеников. Кстати, благодаря этому ученику, школа 12 апреля 1961 года прямо среди урока была "разбужена" сообщением ТАСС о полете первого космонавта Юрия Гагарина. Уроки были сорваны, несколько часов школа была неуправляема. Все обнимались и с криками "Ура!" носились по школе. Казалось, проснемся завтра, а вокруг хрустальные купола и мы в блестящих костюмах летим над Землей...На линейке тогда этому ученику было объявлено: "За срыв уроков наказать, за важное сообщение наградить!".Да и первый спутник 4 октября 1957 года мы увидели из школьного двора. Тогда, казалось, весь город сбежался туда, потому что в школе был радиоприемник, поймавший "бип-бип" спутника, и телескоп, в который счастливчики сумели поймать летящую между звезд сверкающую точку.

VII. Заключение.

Недавно услышал, как на вопрос канадского корреспондента к своим жителям "какое событие в жизни вам запомнилось более всего", большинство ответили... "смерть бабушки".
За годы нашего ученичества в нашей стране произошло столько событий, что их хватило бы всем странам. И мало не показалось бы! Но, мне думается, что у каждого из нас важнейшим жизненным событием все же было наше детство.И большей частью его была школьная жизнь. Моя школьная жизнь - это все, что происходило в красивом белоснежном здании, так ярко сияющем в лучах полдневного солнца.

***

Статья Т.И. Раевой (Канюковой)

Мой сын с первого дня учебы в школе ненавидел её, так же, как и его приятель, причем благополучный, хорошо успевающий мальчик.

А когда-то была в Далматово школа, куда дети бежали с радостью, учились с удовольствием, допоздна занимались в секциях и кружках, были заняты в разнообразных внеклассных мероприятиях. А какие вечера проводились, какие карнавалы, спектакли ставились на профессиональном уровне.
До сих пор на встречах выпускников Далматовской школы тех лет вспоминают как легенду спектакли "Снегурочка", "Снежная королева", "Недоросль", "Разбойники" Шиллера и др. Уроки в школе проводили очень сильные педагоги, нам не нужно было долго сидеть над домашними заданиями, весь учебный материал прекрасно запоминался на уроках.

Дорогие, незабываемые наши учителя!

Анна Сидоровна Селезнева по биологии, которая умела самые сложные понятия подать просто, ясно и интересно.

Мария Дмитриевна Буракова на своих уроках использовала прекрасную методику, благодаря которой математику знали все, хотя бы на программном уровне.

Ульяна Ивановна Павлусенко преподавала так, что литературные персонажи воспринимались нами как живые, знакомые и понятные люди, которых мы не любили или восхищались, или жалели и т.п..

Туганова Людмила Алексеевна, учитель иностранного языка, умела на своих уроках создать ситуацию общения с иностранцами, мы как будто попадали в Германию, где нам приходилось поневоле использовать все свои знания языка и активно его изучать.
Умная, интеллигентная Михалева Анна Александровна знала все особенности и тонкости творчества иностранных и русских писателей, обладала огромной эрудицией и замечательным чувством юмора, с ней было очень интересно беседовать на любую тему. Идеальным учителем истории была Башмакова Зинаида Андреевна, ничего лишнего в объяснении, абсолютное знание предмета, безупречная речь - сильные стороны ее преподавания.
Светлые и благодарные воспоминания оставили Зимин Геннадий Степанович, Сулионский Петр Васильевич, Васильева Валентина Александровна, Маргарита Савватеевна ( не помню фамилию) , учитель географии и др.
Душой и организатором этого замечательного педагогического коллектива был наш дорогой и любимый Степан Иосифович Истомин. Он сам был прекрасным учителем обществоведения, который объяснял, как все устроено в жизни, почему такие законы, зачем так нужно поступать на жизненных, выразительных и ярких примерах.
Уроки Степана Иосифовича формировали у нас правильное мировоззрение, идеологию творчества и созидания, доброжелательное отношение к людям. Уровень качества учебного процесса в нашей школе был просто фантастическим.
Я помню, моя одноклассница отвечала на уроке без запинки минут десять и получила только "три". Людмила Болотова через четыре года после окончания школы поступала в Курганский машиностроительный институт. После сдачи экзаменов её спросили, где она получила такую великолепную подготовку. Она гордо ответила:"В Далматовской средней школе имени А. С. Попова." И услышала в ответ: "Эта школа дает нам прекрасно подготовленных студентов."
Я сама сдавала вступительные экзамены на стройфак УПИ, после экзамена по математике два преподавателя сказали мне: "Мы третью неделю принимаем абитуриентов, и у вас был самый лучший ответ." Я была немало удивлена, потому что билет показался мне очень легким и ответ был самым обыкновенным, я всегда так отвечала у Марии Дмитриевны.

Учитель математики Мария Александровна Шабановасвоих учеников высокими оценками не баловала, зато областные проверки контрольных работ в ее классах были по оценкам такими: 3,4 "четверки", остальные "пятерки".

Можно привести еще много примеров, доказывающих, что "истоминские" выпускники были гораздо более образованными и лучше воспитанными, чем выпускники других школ, потому что у нас были учителя, которые любили детей, свой предмет и умели его подать ученикам в самой доступной и интересной форме, только таких Степан Иосифович и брал на работу, а от не умеющих работать учителей он старался избавиться.

Некоторые без обид, с пониманием нашли места работы вне школы, а были и такие, которые устроились в районо, нашли момент отомстить и затравили Степана Иосифовича, это было не так уж трудно сделать: у него была фронтовая контузия, в годы войны наш директор был боевым летчиком (поправка – авиатехником. И.Истомин).

Он умер совсем молодым, мы сейчас намного старше его, но всю жизнь мы храним память об этом изумительном, настоящем человеке.

Мы бы хотели, чтобы Степан Иосифович Истомин был включен в число почетных граждан города, пусть через много лет, пусть посмертно, но это единственное, что мы можем сделать для человека, так много сделавшего для города в деле воспитания и образования детей, самого благородного и необходимого труда на благо Отечества.

Татьяна Ивановна Раева (Канюкова),
золотая медалистка "истоминского" выпуска, дочь Валентины Макаровны, 

учительницы немецкого языка школы под руководством С. И. Истомина.

Оцифровка статьи - С.Благодарева.

***

Имя моему детству - Далматовская средняя школа.

Спасибо всем, кто помог найти фото тех лет! 

ФИЛЬМ О ТОМ, КАК "ТЯЖЕЛО" МЫ ЖИЛИ

ДАЛЬШЕ